ИЗ ПЕРВЫХ УСТ. «Роды приняли заключенные, а новорожденного мальчика завернули в одежду сокамерниц» - «Свежие новости строительства»

Журналисты агентства «Минск-Новости» совместно с прокуратурой г. Минска в проекте «Из первых уст» рассказывают о воспоминаниях свидетелей геноцида белорусского народа в годы Великой Отечественной войны и в послевоенный период.

Уголовное дело по факту геноцида населения Беларуси возбудила Генеральная прокуратура. В материале приведены цитаты из протоколов допроса людей, которые стали очевидцами тех страшных событий.

О судьбе Марии Щ. (1911 г. р.) рассказала ее дочь:

— Когда началась Великая Отечественная война, маме исполнилось 30 лет. Она жила в Минске с папой и двумя моими сестрами, трудилась на химфармзаводе и была связной отряда «За Отечество» бригады «Штурмовой», передавала партизанам медикаменты.

1 сентября 1943 года ее арестовали прямо на рабочем месте. В то время мама была на восьмом месяце беременности. На допросах требовали выдать отряд, его участников и при этом сильно избивали.

К отцу тогда прибежал мальчик и сказал, что ему срочно нужно уходить. Папа быстро собрал вещи и отправился к партизанам.

После тяжелых пыток у мамы начались роды. Ее увезли в тюрьму, расположенную на ул. Володарского, и поместили в камеру № 18. Роды принимали сами заключенные женщины, никакая медицинская помощь не оказывалась. Родившегося мальчика завернули в одежду, которую сняли с себя сокамерницы.

Надзирательница даже не дала маме попить воды и вскоре отправила ее в общую камеру. Там была грязь, нары кишели вшами и клопами. В тюрьме с новорожденным ребенком мама пробыла три месяца. В это время моих сестер, 1934 и 1936 г. р., эвакуировали в Пензенскую область, где они находились в детском доме.

Из минской тюрьмы в декабре 1943-го маму вместе с трехмесячным сыном на поезде увезли в «Освенцим». По пути им не давали ни еды, ни воды. В вагоне люди умирали от голода и холода.

После их поместили в какой-то сарай. Мама не знала, останется ли в живых или ее сожгут вместе с другими пленными. Она рассказывала, что на территории концлагеря было четыре крематория, которые работали беспрерывно.

Вновь прибывшим накололи порядковые номера — на левой руке мамы на всю жизнь остались цифры «69727». Ребенку номер набили на ножке, но мама его не помнила. Затем всех пригнали в баню, остригли волосы, раздели догола и пустили ледяной душ. Мама закрывала братика своим телом, чтобы на него не попадала холодная вода. После пленных построили и выдали им одежду евреев, только что сожженных в крематории. Ботинки были разного цвета и размера. Для ребенка бросили грязную тряпку.

После заключенных повели в барак, где стояли трехэтажные нары с соломой. Одним одеялом укрывались пять человек. Кормили баландой. Людей ежедневно выгоняли на проверку, надсмотрщики били их плетками за любую провинность. Один раз мама не услышала команду «Строиться!» и продолжала спать с ребенком. Ее стащили с нар и жестоко избили. Она рассказывала, что ночью их часто поднимали и ставили на два часа на колени. Никто не знал, за что. Особую жестокость лагерные надсмотрщики проявляли к русским и белорусам.

Многие пленные болели тифом, чесоткой, экземой. Их не лечили, а сжигали в крематориях.

Братик жил с мамой до 10 месяцев — после его отняли для донорства крови. В последующем она узнала, что малыша сожгли.

Разлучив с ребенком, ее вместе с другими заключенными стали отправлять на тяжелые работы — рыть канавы, осушать болота. Тех, кто не выполнял норму, сильно избивали. Один раз досталось и маме.

В сентябре 1944 года ее отправили в Дрезден работать на военном заводе. Она электросваркой резала металл без защитной маски. Когда американцы начали освободительную операцию, маму вместе с остальными узниками на шесть суток закрыли на предприятии без еды и воды. Все были в неведении, снаружи слышались взрывы бомб и гул самолетов. На седьмой день пленным дали по кружке кофе и кусочку хлеба. Такое питание было два дня. Затем голодных и измученных людей погнали в Чехословакию.

Однажды на ночлег пленных закрыли в большом сарае. Сделав подкоп, маме и еще троим женщинам из Минска удалось сбежать. Они разделились на пары, маминой спутницей стала 19-летняя Виктория, с которой они дошли в Катовице, а затем попуткой добрались до Бреста.

Папа нашел сестер и привез в Минск в 1944-м. Они год жили без мамы, не зная даже, жива ли она. Вернулась мама в июне 1945-го, а через год родилась я.

Родительницы не стало в 1999 году.

Ефросинья Б. (1932 г. р.):

— Я родилась и жила в д. Тишовка, расположенной в 2 км от Могилева. У родителей кроме меня было еще три дочери и три сына.

Когда началась война, мои старшие сестры стали руководителями подпольных организаций, а я связной. Один из братьев был разведчиком на фронте, погиб в апреле 1945-го. Младшие братья и отец сначала помогали в подполье, но потом ушли в партизаны.

Наша семья занималась активной подпольной деятельностью на протяжении всей войны. В августе 1943 года сестра попала под подозрение и ее отвезли в тюрьму, где страшно пытали, но она никого не выдала. После истерзанную ее куда-то увезли и расстреляли. Где она похоронена, наша семья так и не узнала.

Также зимой 1943-го, когда все, кроме меня и матери, ушли в партизаны, в деревню приехали немцы и оцепили наш дом. Им кто-то сказал, что в ближайшую ночь к нам должны прийти за оружием партизаны. Если бы это подтвердилось, немцы бы сожгли и нас, и всю деревню. Мама придумала, как предупредить партизан, и отправила меня к соседям, якобы за молоком. У калитки меня остановили гитлеровцы и по-немецки спросили, куда иду, после чего пропустили. Мне удалось добраться до железной дороги и предупредить партизан. За это позже меня наградили медалью «За храбрость».

Смотрите также: